_______

ИДЕАЛЬНАЯ ВЕСНА (Error 404)
(c) ксан

Everything sucks and I can prove it
Everybody dies, shuffle on, remove it
Individuals, indispensable
I"m the paradox deity vessel
(с) Slipknot, 'I Am Hated'.

...

Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.
(c) John Keats, 1819.

Мне пора уходить...
Думаю, я сделал всё, что было в моих силах.
Неприятно ощущать себя последним из всех живых существ, но я справлюсь со своей миссией. Точнее, уже справился. Остался лишь один шаг, самый легкий. Почему же я никак не решусь его сделать? Хочется в последний раз увидеть солнце, землю, небо, пусть и затянутое тяжелыми пурпурными облаками... Но время, самый жестокий убийца, не дает выбора. Я допишу это послание, даже если буду знать (впрочем, я уже уверен в этом), что все отведенные мне минуты пройдут за письменным столом, в пустой маленькой комнате без окон. Здесь чертовски холодно, мышцы словно скованы льдом. Очень знакомое ощущение...
Кажется, я чувствовал то же самое, когда убивал первого ребенка, улыбающуюся девочку. На ней было оранжевое платьице с большими пуговицами, красные сандалии и пышный белый бант. Её деформированная голова качалась из стороны в сторону на тонкой уродливой шее, словно кто-то невидимый каждую вторую секунду давал девочке подзатыльник. Я быстро принял решение. 9мм-вая пуля "парабеллум" застряла в её мозге, пробив череп. Сначала я думал, что расправиться с детьми будет легче всего, но после случая в городском парке я поменял своё мнение...
Начиналась первая (последняя) весна, люди стремились как можно быстрее покинуть свое убежище, они надеялись, что вместе с холодными февральскими ветрами с улиц города исчезнет и запах разложения. Это было очень глупо, я сказал людям: "Вы ни часа не сможете продержаться на воздухе за пределами бункера". Они не стали слушать меня, оттолкнули в сторону, переступили грань, отделяющую их от мучительной смерти. Что ж, та жалкая часть, что осталась от некогда великого и многочисленного человеческого рода, сделала свой выбор. Я не хочу, чтобы это выглядело оправданием, я не отрицаю свой вклад в общее решение. Но, в то же время, Ты должен понять нас и, в частности, меня. В течение трех месяцев мы были заперты в подземном гараже, окрещенном горожанами благородным и, одновременно, зловещим названием: "бункер". По прошествии первых недель люди начали умирать один за другим: не хватало еды, воды, многих элементарных вещей, без которых мы не мыслили своё существование. Возможно, умершим в тот период было намного легче. Они не видели весеннего солнца. Оставшиеся в живых собирали трупы и укладывали их в кузов грузовика рядами, если хочешь, стопками, связывая между собой бечевкой. Как книги, предназначенные к сдаче в макулатуру. Раньше, до Катастрофы, это сравнение вызвало бы у меня невольную улыбку, но сейчас оно заставляет мое сердце сжиматься, мои глаза наполняться слезами, мои руки тянуться к "браунингу", заряженному последним заветным патроном, который принесет конец всем страданиям.
Ровно 50 человек, включая меня, теплым мартовским днем выбрались из бункера на поверхность. Город представлял собой жуткое зрелище: расплавленный асфальт смешался с землей, от деревьев остались небольшие пеньки, изъеденные кислотой, некоторые здания потеряли свой облик, превратившись в груду металлоконструкций и кусков бетонных плит, но наибольший шок мы испытали, увидев небо. На смену светло-голубому цвету пришел оливковый, облака были плотными, тяжелыми, напоминали беременную женщину, готовую с минуты на минуту родить ребенка. Мертвого. Мутанта. Ребенка-уродца с лишними пальцами, с одним глазом в середине лба, с непропорциональным туловищем и недоразвитым мозгом, выпирающим из черепа... Но это были всего лишь тучи, и родить они могли разве что дождь.
Мы стояли и смотрели по сторонам, не решаясь хоть на метр отойти от убежища. Дети плакали, прижавшись к матерям, мужчины обнимали своих подруг, пытаясь защитить от внешнего мира, но это было бесполезно. На тот момент я уже все понял. Первым человеком, ступившим на искореженную почву, был я, Сайрес. Следом за мной свои нетвердые, но достаточно смелые для девушки, шаги сделала Ребекка, моя славная синеглазая Бекс, остававшаяся со мной до последних часов.
За нами последовали остальные. Люди были счастливы, несмотря на то, что всего несколько минут назад они пребывали в глубочайшем шоке. Их лица излучали радость, а прокаженная земля, в ответ, излучала невидимые для глаз потоки радиации и мутировавших бактерий.
Раньше я никогда не задумывался, зачем мне нужен пистолет и сумка, до отказа забитая патронами, но в тот день "милашка" Сайрес (так называла меня Ребекка) благодарил богов, за то, что не выкинул это добро при первой же возможности. Люди не хотели возвращаться в бункер и подыскивали уцелевшие дома, чтобы обосноваться там. К вечеру на улице не осталось ни одного человека, кроме меня. Каждый старался устроить свой быт, хоть немного вернуть то, что отняла у них Катастрофа. Я же понимал, что это бесполезно. Никто не доживет до утра.
17 взрослых женщин и 10 мужчин умерли без чьей-либо помощи ещё до заката. Их организм был слишком слаб (клетки-убийцы вили гнезда, раковые опухоли, на протяжении многих месяцев, проведенных в бункере), чтобы выдержать изменения.
Я сидел на лавочке в городском парке, смотрел на пустое черное небо, наслаждался своей последней ночью. Сначала, компанию мне составляла Бекс, но, сославшись на боль в груди, она пошла отдохнуть в свой новый дом. Девушка звала меня с собой. Я отказался. "Мне предстоит куча важных дел" - сказал "милашка" Сайрес "милашке" Ребекке и улыбнулся. Через некоторое время послышался топот и бормотание, я обернулся, быстро выхватив "браунинг" из болтавшейся на бедре сумки. Дети. Шестеро. Они обступили меня, взялись за руки и начали смеяться. Я не мог выстрелить. Маленькие мальчики и девочки ходили вокруг меня, а я был не в силах пошевелиться. Неожиданно они обернулись и захлопали в ладоши. Тут я увидел ужасное существо, которое когда-то было малышкой в оранжевом платье. Моя рука сама нажала на спусковой крючок. Мутант упал замертво, с глухим звуком стукнувшись о землю. Я почувствовал в себе силы довершить начатое: во тьме то и дело раздавались выстрелы, сопровождаемые короткими вспышками света, тела, мутировавших на моих глазах, детей падали на изуродованный асфальт, забрызгивая кровью (хотя нет, эта жидкость по своему виду скорее напоминала лимонное желе) все в радиусе нескольких десятков метров. Отвратительное зрелище, доложу я Тебе...
Я уже собирался уйти с "детской площадки", как ногу пронзила жуткая боль - раненый в живот мальчик впился тонкими и длинными, как иглы, зубами в мою голень. Схватив его за волосы, я совершил недопустимую ошибку. Скальп существа, словно нелепый парик, остался у меня в руке, а сам мутант продолжал вгрызаться в мою плоть, чавкая и причмокивая от удовольствия. "Браунинг" снова пришел на помощь, оставив в голове мальчика аккуратную дыру с обоженными, почерневшими краями. Кое-как перевязав раненую ногу, я заковылял прочь от парка, где всего лишь полгода назад зеленели газоны, были фонтаны, пели птицы, гуляли люди, не знавшие (не хотевшие знать), что их ждёт в ближайшем будущем.
Только сейчас я готов признать, что боялся. Я не верил в свои силы. Да разве можно себе представить, как фактически одноногий, обессилевший от боли мужчина охотится на стаю безумных существ, которые в недавнем прошлом были его друзьями? Черт возьми, самое тяжелое - справиться с эмоциями. Вначале, мне это хорошо удавалось: 12 человек, успевших потерять свой настоящий облик, распрощались с жизнью уже к тому времени, как взошла двойная звезда. Во мне стал просыпаться спортивный азарт. В те минуты "милашка" Сайрес совсем не испытывал отвращение к своим действиям: он понял, что значит быть убийцей.
Остановившись около перекошенного дома на самом краю улицы, я достал из кармана острый карандаш и нацарапал на коже своей кисти простейшие вычисления:

50 - (17 + 10) - (6 + 1) - 12 = 4
4 = 2 + 1 + 1

В моей голове крутилась одна и та же мысль: "Я должен успеть покончить со всем этим до рассвета". Поэтому, не став терять драгоценного времени, я рванул на себя ручку двери, покрытой хлопьями облупившейся краски. Пройдя по узкому коридору вглубь дома, я почувствовал, как моя здоровая нога постепенно тяжелеет. В ушах стучали тамтамы, глаза медленно, но упорно продолжали закрываться, а сердце сокращалось все реже и реже.
Очнулся я, лёжа на диване. До сих пор мое тело помнит чудесное ощущение мягкости поролоновых подушек... Приподнявшись, я огляделся: вокруг почти не было мебели, кроме небольшой лакированной тумбочки в самом углу комнаты. Мой взгляд скользнул по стенам и остановился на дверном проеме. Я увидел приветливую улыбающуюся женщину средних лет. В руках она держала поднос со стаканом какой-то прозрачной жидкости и тарелкой тушеного мяса.
"Это запоздалый ужин, Сайрес. Поешь, у тебя был голодный обморок" - сказала женщина, Патриция, да ее звали именно так, я это помню.
Наверное, мне следовало бы отказаться от угощения, но мой организм настойчиво требовал пищи. Тарелка была уже наполовину пуста, когда в комнату вошел еще один человек - муж Патриции. Он спросил что-то шепотом у женщины. Она ответила ему поцелуем и тут же извинилась передо мной, будто "милашка" Сайрес вовсе не "милашка", а какой-нибудь инспектор полиции нравов.
"Сколько минут вы находились на улице?" - спросил я, недоумевая, почему эти двое до сих пор не мутировали.
"Мы не пошли со всеми осматривать город, а сразу занялись обустройством своего дома" - ответил муж Патриции.
"А в чем дело?" - поинтересовалась женщина.
В ее глазах я увидел настороженность и понял, что пришла пора действовать. Мужчина заметил мое движение и рванулся с места, пытаясь выхватить пистолет у меня из рук. Я оказался проворнее, и дуло "браунинга" уже смотрело в висок Патриции.
"Не надо, пожалуйста!" - умолял меня ее муж.
"Вы оба встаньте вон туда и отвернитесь" - с большим трудом выдавил я из себя.
Они покорно подошли к стене, взглянули друг на друга в последний раз и, опустив головы, повернулись ко мне спиной.
"За что?.." - промолвила Патриция.
"Я должен".
Думаю, мою фразу она вряд ли расслышала, так как беспристрастная пуля "парабеллум" вылетела из ствола моего пистолета с характерным резким звуком. За ней сразу же последовала сестра-близнец, прервавшая жизнь мужа Патриции. На вылинявших обоях появились красные капли, придавая комнате хоть какое-то оживление; маленький, но удачный дизайнерский штрих.
Я очень сильно устал. Истреблять мутантов - одно дело, а убивать людей, молящих о пощаде - совсем другое. Для меня граница все еще существовала, хоть и значительно размытая. Окончательно она стерлась после моего визита к Ребекке.

***

Нас осталось двое. Мужчина и женщина, созданные кем-то по ошибке. Какой-то гениальный художник, пожелавший остаться неизвестным, случайно нанес на готовое полотно, поражающее своей красотой и изящностью линий, два небрежных грязно-серых мазка. Адам и Ева. Только теперь полотно изменилось. Линии местами резко изменили свое направление, краски смешались, цвета никак не сочетались друг с другом: глупый, бессмысленный пейзаж. Но два грязно-серых мазка оставались на том же месте - в центре картины. Сайрес и Бекс.
Сейчас я бы не отказался от яблочка, пусть даже отравленного...

***

Когда я вошел внутрь красного кирпичного дома, меня поразил восхитительный запах ванили. Он не был слишком приторным, но в то же время его сладость ощущалась даже языком. Нет, я не сошел с ума. Запах в этом помещении словно приобрел некую материальную форму. Я стоял посреди холла в замешательстве, стараясь понять, что именно является источником чудного аромата. На мгновение мне показалось, что это воображение сыграло со мной злую шутку, но потом я заметил белый порошок на полу и мебели. В комнате было темно, электричество во всём городе отсутствовало по понятным причинам. Если бы не свет двойной звезды, льющийся в окна серебристыми потоками, то я вряд ли бы заметил, что в воздухе витает ванильная пыль, а по паркету разбросаны пустые пакетики, в которых она хранилась никак не менее шести месяцев.
Стряхнув крупинки со своих волос и одежды, я поднялся наверх, в спальню Ребекки. Интуиция мне подсказывала, что девушка находится именно там.
"Бекс?"
В ответ послышалось приглушенное рычание.
"Бекс, ты здесь?"
Снова рычание, скрип кровати, шуршание материи по полу, мягкие шаги. Я положил пальцы на "браунинг", но сам пистолет был все еще спрятан. Под лестницей что-то громыхнуло, и я обернулся, забыв про осторожность. В этот же момент моей спины коснулись чьи-то руки. Ха... Нет, не "чьи-то". Это определенно была Ребекка, девушка, прикосновения которой я очень хорошо знал.
"Ты меня напугала. Не смей больше так делать".
Она засмеялась. Казалось, приглушенный, но пронизывающий до костей звук ее смеха постепенно заполняет все пространство вокруг, выходит сквозь стены дома, за границы города, пытаясь добраться до космоса, чтобы вся вселенная, подобно стеклу, разлетелась вдребезги. Ребекка провела ладонью между моих лопаток, остановилась на пояснице. Я тотчас почувствовал острое жжение, но не осмелился обернуться, а тем более, сбросить с себя руку девушки. Прошло примерно минут пять, прежде чем Бекс повела меня за собой, схватив за край футболки. Мы двигались медленно, переступая через предметы, валявшиеся в беспорядке под ногами. Ребекка остановилась, когда мы оказались в комнате, где я нахожусь и сейчас. Кажется, раньше это помещение служило складом для всякого хлама, копившегося хозяевами многие годы. Я посмотрел на Бекс, она встретила мой взгляд и мрачно улыбнулась, чуть прищурив глаза. Удивительно, но черты ее лица практически не изменились... в отличие от тела... Оно было нечеловеческим. Кроме пары рук и ног, к нему по бокам прикреплялись отростки, похожие на сложенные гармошкой крылья. Вероятно, из этих зачатков появились бы полноценные конечности, задуманные для полетов. Но мне эта идея не понравилась, и, приготовившись к атаке, я забежал за перевернутый на один бок стол. Ребекка в страхе отшатнулась от того места, где раньше мы стояли вдвоем, и с удивлением в голосе спросила:
"Сайрес, что с тобой?"
"Стой, где стоишь. Не подходи ко мне" - сказал я, заряжая "браунинг".
"Я всего лишь хотела сделать тебе подарок", - Бекс говорила с трудом, постоянно срываясь на рычащие звуки.
"Нет уж, свой презент я вручу тебе первым".
Я выскочил из-за стола, словно черт-пугач из коробки, и выстрелил. Пуля разорвала рукав блузки Ребекки, и врезалась в дверной косяк, оставив на плече девушки лишь царапину. Бекс взвизгнула, но осталась стоять на месте.
"Милый, зачем ты стреляешь в меня?"
Ей ответил "браунинг", но глазомер опять подвел меня: пуля просвистела в сантиметре от головы мутанта.
"У нас. С тобой. Прекрасное. Будущее. Доверься. Мне", - Ребекка двигалась в мою сторону, отрывочно произнося каждое слово.
Меткий выстрел, густая жидкость начала вытекать из бедра Бекс.
"Начнем. Все. Сначала. Станем. Первыми".
Снова "парабеллум", рассекая воздух, вонзилась в тело существа. На этот раз в область сердца.
"Создадим новую расу", - эти слова Ребекка произнесла отчетливо, вложив все оставшиеся силы.
"Прощай, Бекс", - сказал я шепотом.
"Сай..."
Я нажал на курок в последний раз, оборвав фразу существа.

***

Кажется, это все, что я хотел рассказать Тебе, Новый Человек. Я стал жестоким, хладнокровным убийцей, не останавливающимся ни перед чем. Был ли смысл в сделанном?.. Если Ты живешь под голубым небом, видишь желтое солнце, белые облака, то это только благодаря моему выбору. Я не прошу преклоняться предо мной, просто хочу, чтобы Ты знал, скольких усилий стоило предотвратить появление "новой расы" - жестоких созданий с леденящим смехом и отсутствием человеческих чувств. Береги свою душу, оставайся личностью, не позволяй низменным животным инстинктам одержать верх. Помни, когда все сильны, силен и Ты, а когда неожиданно наступает время слабости всех, Ты должен, несмотря на это, оставаться сильным. Но сила исчерпывается, она не бесконечна, и сейчас я уже начал ощущать перемены, неизбежно ведущие к потере того, чем я отличался от приматов.
Я исполнил свой долг перед человечеством. Осталось лишь исполнить его перед собой... Я готов уйти. Я ухожу...

15 февраля - 1 марта 2002 г.

-----------------------------------------------------------
* идеальное - субъективный образ объективного мира, который возникает в целесообразной деятельности человека и является одним из ее моментов; К.Маркс: "идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней";

* "парабеллум" - мощный девятимиллиметровый патрон;

* "браунинг" - зд. "Browning High Power"; пистолет, разработанный Джоном М. Браунингом, емкость магазина - 13 патронов.